Одиссея "Варяга" - Страница 345

345

Оторвал Петровича от возвышенных рассуждений обещанный сюрприз комфлота: в подваливающем к трапу "Азова" катере с "Новика" Руднев узрел три весьма колоритных и известных на флоте фигуры. Во-первых, каперанга фон Эссена. Во-вторых... кавторанга Василия Балка! И, в-третьих, что в общем сюрпризом уже не было, еще одного Балка при таких же погонах. "Так, если мы имеем здесь эту троицу, то это уже "шампунь, бальзам и ополаскиватель в одном флаконе", и как пить дать без геройств, в том числе и сухопутных, не обойдется. Что же там они еще такое удумали, Господи?"

****

После удавшегося вполне ужина, когда командиры были Макаровым отпущены и начали разъезжаться с "Азова", Степан Осипович неожиданно предложил Рудневу, Безобразову, Беклемишеву и Моласу еще раз обойти корабли на катере с "Наварина", а заодно и посмотреть, на что он в самом деле способен.

Зная деятельную натуру комфлота, удивляться этому не приходилось. Но зачем ему понадобилось тащить с собой и ВСЕХ наличных адмиралов? Петрович шестым чувством почуял, что это "ж-ж-ж.." точно не спроста, и украдкой задал Макарову вопрос: "Степан Осипович, мне мои бумаги брать с собой?" На что получил в ответ еле заметный утвердительный кивок командующего... Стало быть, его веселое заявление в общем кругу про "утро, которое вечера мудренее" и про то, что "все обсуждения дальнейших наших планов нужно начинать завтра, и на свежую голову", не совсем отражали его истинные намерения. Судя по всему, Степан Осипович сперва хотел обсудить то, что предстоит русскому флоту в ближайшее время, в самом узком кругу. А попутно и познакомиться с "газолинкой", как окрестили новые минные катера на эскадре Безобразова. Еще одно шутливое прозвище катера прилетевшее с бака - "вонючка", иногда с добавкой "мериканская" - в офицерском кругу обычно не употреблялось...

Через пару минут после того, как адмиралы в сопровождении так же приглашенных Макаровым каперанга фон Эссена, лейтенанта Дукельского и кавторангов Русина и Василия Балка, хитро подмигнувшего Петровичу, разместились в катере "Н Љ3", неофициально именуемом "Наваринчик Третий", он, под командой мичмана Верховцева, уже бодро бежал вдоль линии стоящих на якорях кораблей.

Катер играючи преодолевал короткую, но хлесткую встречную волну. Дыма из трубы почти не было видно, но вот само ее местоположение вряд ли можно было признать удачным: конечно ставить ее там, где ей положено находиться у классического парового катера, было ошибкой. Потребности в тяге в выхлопной трубе у двигателя внутреннего сгорания нет, ее вполне можно было вывести прямо за борт в корме, что облегчило бы жизнь экипажу, вынужденному теперь вдыхать ароматы столь знакомые Петровичу и Балку, но совсем новые, и судя по мимике не вполне приятные, как Макарову, так и большинству его спутников.

Но зато со стороны катер выглядел как обыкновенный паровой. С поворотом на новый курс выхлоп стало сносить дальше за борт, и это ощутимое неудобство отошло на второй план. Едва различимые в поздних сумерках силуэты крейсеров Макарова явно порадовали - приказ о полном затемнении выполнялся неукоснительно и всеми. Только стоявшее поодаль от их линии борт о борт трио из "Наварина", "Лены" и "Николая" было ярко освещено: броненосцы и вспомогательный крейсер сошвартовались через набитые соломой массивные кожаные кранцы, привезенные на "Лене", и сейчас там вовсю шумел аврал.

Дело в том, что Рейн кроме всего прочего доставил еще и снаряды для 2-ой Тихоокеанской эскадры, корабли которой перемежали выгодную и азартную работу по отлову контрабандистов с рутинной и непростой учебой в стрельбе по береговым целям. Полигоном для этих стрельб был выбран один из малых необитаемых островов на севере Марианского архипелага. Причем первое учение со стрельбой прошло уже через шесть дней по прибытии эскадры к Сайпану. Стреляли поначалу днем, затем в сумерках, и, наконец, когда уже появился достаточный навык, ночью. Беклемишев лично составил план учений и оборудования целей на берегу. Главная задача формулировалась предельно просто - приведение к молчанию береговых батарей. Но, чтобы заслужить у придирчивого и въедливого контр-адмирала хотя бы удовлетворительную оценку, приходилось попотеть всем. Начиная от вахтенного начальника с рулевыми, и заканчивая старартом и последним из подносчиков снарядов.

Казалось бы, самая сложная задача должна быть у комендоров и плутонговых командиров - нужно было по изредка появляющимся световым ориентирам засечь стреляющую батарею, определить дистанцию, смещение целика (корабль находился в постоянном движении), пристреляться и перейти к подавляющей стрельбе - размеренном всаживании в позицию батареи не менее 1-го крупного снаряда в минуту. С учетом вполне приличного фугасного действия наших снарядов с мгновенным взрывателем, этого было вполне достаточно чтобы отбить у прислуги батареи всякое желание потусоваться на верках и у пушек...

Но практика показала, что артиллеристы быстрее начали справляться со своей задачей, чем "население" боевой рубки! Оказалось, что выдерживать в темноте оптимальную скорость и уверенно вести отрядное маневрирование в условиях ограниченного района и меняющихся раз от раза "прочих опасностях", которые изображались стоящими на якорях плотами с пирамидой из пустых ящиков, к тому же никак не подсвеченных, та еще задачка.

Затем к учениям привлекли и дестроеры с миноносцами, до этого тренировавшиеся "по индивидуальной" программе. Результатом первого такого комплексного учения стал навал бортами "Блестящего" и "Бедового". Последний был поврежден посерьезнее, однако рваная узкая дыра в три метра длиной была над ватерлинией, и корабль вскоре был вполне отремонтирован. Как справедливо отметил сам Беклемишев "если бы на "Бедовом" попытались уйти от столкновения резким маневром, все могло бы кончиться много печальнее"... Кстати, именно оттуда, с островного полигона, прозванного моряками эскадры "Горка", видимо по аналогии с "Горой" на Иводзиме, и ожидалось пришествие завтра "Ушакова", "Сенявина", "Апраксина", "Корнилова", "Храброго" и большей части минной флотилии.

345