Одиссея "Варяга" - Страница 119

119

****

Хотя вагоны были из высшего разряда, а литерные поезда преодолевали расстояние от Артура до столицы "всего" за 12 суток против 16-ти обычного курьерского, но к прибытию в конечный пункт назначения доктор Банщиков чувствовал себя немногим лучше, чем после суточного похода на катере - слишком уж изматывающее-долгим было это "тудух-тудух". С "артурским" поездом он расстался на берегу Байкала, через который переправлялся на уже сутки поджидавшей "лейб-медика его Высокопревосходительства Наместника дохтура Банщикова" санной тройке фельдегерской службы, и, пожалуй, этот отрезок пути оставил в душе Вадима самый неизгладимый отпечаток. Даже зимой Царь-озеро и его берега были потрясающе красивы! Не влюбиться в этот край с первого взгляда было просто невозможно. И все было бы прекрасно, если б не общая тупость эскортировавшего его офицера, на роль собеседника, увы, никак не подходившего...

Навстречу по льду, по проторенному зимнику, маршировали колонны солдат, на санях везли орудия с передками, двигались обозы. Лошадей поменяли на зимней станции, устроенной прямо посреди озера, пока седок и его сопровождающий угощались душистым сибирским чаем с местными травами и душистым, цветочным медом. Затем был маленький иркутский вокзальчик, подъездные пути забитые армейскими эшелонами с одной стороны, и гражданскими, едущими со своим нехитрым скарбом от войны, с другой...

И вновь литерный, уже до Санкт-Петербурга. Главным событием на этом этапе путешествия стало описанное выше сорокаминутное общение с вице-адмиралом Макаровым, стоившее по потерям нервных клеток всей остальной дороги от Шанхая до столицы Российской Империи...

Питерское утро встретило бодрящим морозцем. С темного, почти ночного неба сеял мелкий, колючий снежок. Стряхнув с себя остатки дремоты, и подхватив саквояж с нехитрым багажом, Вадик ступил на землю, по которой ходил последний раз с собутыльниками студентами сто шесть лет тому... вперед. Первое, что бросилось в глаза - высоченные сугробы, практически скрывшие ограждение платформы, такие же девственно-белоснежные, как и на Байкале. "А с экологией, нам крупно повезло, кстати", - подумал Вадим вспомив цвет городского снега начала будущего века.

Он планировал для начала взять извозчика, и, развезя пакеты Макарова, снять номер в какой-нибудь гостинице с видом на Неву и отоспаться. Однако прямо на перроне его поджидал офицер свиты Его Императорского Величества в форме морского лейтенанта с аксельбантом на плече. Очевидно "сработали" телеграммы, посланные им с дороги, хотя фонтан мистицизма и цитат из дневников, раз за разом всё более истощался - нельзя же всё время тянуть одну и ту же песню.

Но, как выяснилось, телеграммы слал не он один. Получив известие от лейтенанта Бока, флигель-адъютант императора граф Гейден решил лично встретить Банщикова несмотря на ранний час. Делать нечего - вместо сна - с места в карьер, вместо прихваченного в Артуре и порядком помявшегося за дорогу цивильного костюма пришлось остаться в "варяжской" форме. Но, пожалуй, это и к лучшему, при первом знакомстве лучше выглядеть честным служакой, чем заурядным обывателем.

От Московского вокзала до Зимнего долетели за минуты, пусть и на конной тяге. Гейден, прочитав за это время личное письмо от лейтенанта Бока, непринужденно перешел в разговоре с Банщиковым почти на дружеский тон, уговорившись через день-два обязательно посидеть вдвоем и обсудить происходящее на Дальнем Востоке более подробно. По прибытии, позаботившись о том, чтобы гостя немедленно покормили и напоили чаем с дороги, флигель-адъютант Императора умчался по своим дедам. Оставалось сидеть и ждать. Когда-нибудь венценосец выкроит время между семейными завтраками, обедами, фамильными сплетнями, прогулками, вклеиванием в альбом фотографий и докладами министров...

"Когда-нибудь" случилось часов через семь, при свете закатных лучей короткого зимнего дня. До этого дважды забегал Гейден, извиняясь, что придется еще чуть-чуть подождать, и по его распоряжению покормили прекрасным обедом, что тоже было неплохо. Вадик сумел за это время окончательно успокоиться и собраться с мыслями. Но вот, наконец, за ним пришли...

После рапорта о бое, вручения личного послания Алексеева и выражения готовности отдать жизнь за Россию и царя еще не один раз (от такого прямо скажем смелого заявления глаза Николая несколько округлились, да и сам факт того, что наместник доверил этому молодому человеку личное письмо к царю, вызвал у Николая Александровича некое недоумение и интерес), венценосец, наконец, стал вникать в то, что именно ему говорит этот доктор с героического крейсера. Похоже, что процедура вручения Георгия 4-й степени, требующая от него не более чем заученной рутинной улыбки и стандартных фраз, начинала становиться чем-то более интересным.

Для затравки Вадиму пришлось повторить значительную часть "мистического эпоса", содержавшегося в телеграммах. Потом Вадик вытащил первый конверт, заготовленный еще на "Варяге".

- Ваше Величество, Вы, наверное, помните, в тех телеграммах, что я Вам отсылал из Шанхая, были указаны даты гибели "Енисея" и "Боярина"?

- Да что-то там было про это, и еще что-то непонятное про охоту на зайцев...

- Гм... А можно сейчас найти те телеграммы?

- Боюсь, что нет, а зачем?

- Вы случайно не обратили внимания, что о гибели "Боярина" я вам написал ДО того, как он погиб? И уж точно ДО того, как информация о его гибели дошла до Шанхая?

119