Одиссея "Варяга" - Страница 468

468

В строю флота в данный момент находятся 12 броненосцев, 3 броненосца береговой обороны и 6 броненосных крейсеров, без учета 3-х броненосцев, находящихся в нейтральном порту, кроме того еще два броненосца миновали Цейлон и идут к нам.

Английская администрация, подтверждая строгий нейтралитет порта, требует интернирования поврежденных кораблей воюющих сторон. Считаю возможным согласиться на интернирование "Победы", "Осляби" и "Сисоя Великого" до окончания боевых действий, на что всеподданнейше прошу Вашего соизволения.

Генерал-Адьютант Алексеев

****

Сразу по приходу флота в Артур, крейсера "Варяг", "Богатырь" и броненосец "Князь Потемкин-Таврический" встали под угольную погрузку. С ними вместе готовился к выходу в море и "Орел". На кораблях спешно ремонтировали боевые повреждения, а на вернувшихся от Шантунга, еще и принимали припасы и снаряды. Оба броненосца требовали докового ремонта во Владивостоке, поскольку к установке доставленных "Камчаткой" новых ворот для имевшегося порт-артурского дока даже не приступали. Объяснялось это одним простым фактом - Макаров прекрасно понимал, что работы эти потребуют не менее четырех месяцев. Ведь нужно было еще набить свай и осушить участок перед воротами. Поэтому после планировавшегося в течение пары ближайших месяцев генерального сражения, флот рисковал вовсе остаться без дока в Артуре. Даже для крейсеров. И командующий решил с этим повременить. Зато вовсю кипела работа по достройке нового, большого дока напротив, однако, несмотря на все прилагаемые усилия, он мог быть закончен только ко второй половине марта...

Если у "Потемкина" требовалось "лишь" капитально заделать три снарядных подводных пробоины, то для того, чтобы привести в полный порядок после подрыва на мине "Орла", доковый ремонт требовался не меньше чем на полтора месяца. Поэтому было принято решение, оставив пока бетонировку в двух смежных поврежденных отсеках, и подкрепив переборки, завести броненосец в док Владивостока, где с помощью деревянной наделки обеспечить герметичность и восстановление внешних обводов. До капремонта броненосцу предстояло держать три носовых угольных ямы пустыми, две со стороны левого, поврежденного борта, и одну с правого. Поэтому часть угля принимали в батарею.

Как только отоспались измотанные во время боя и блиц-ремонта команды, оба крейсера и оба броненосца вышли в море. На "Варяге" шел Руднев, которого срочно затребовал к себе главнокомандующий вооруженными силами на Дальнем Востоке адмирал Алексеев, перебравшийся во Владивосток со своим штабом, дабы не мешать Гриппенбергу воевать на суше. Евгений Иванович полностью ему доверял и счел лишним давлением сам факт своего присутствия в Мукдене.

Кроме того во Владивосток необходимо было доставить группу раненых офицеров и матросов, нуждающихся в возможностях медицины, отличных от условий блокированной крепости. Таковыми врачи признали около ста восьмидесяти человек. Среди них были контр-адмиралы Небогатов и Григорович, чье состояние врачи оценивали как тяжелое, но вполне стабильное, а так же метавшийся в горячечном бреду адмирал Макаров, жизнь которого находилась в большой опасности. Гноилась рана на бедре, а после второй операции на руке, когда кроме оторванных снарядом пальцев пришлось из-за угрозы сепсиса отнять всю кисть, он был слишком плох, и артурские врачи признали его не транспортабельным. Однако в Петербурге решили иначе: первая партия изготовленного, наконец, в лаборатории Вадика антибиотика, по всем прикидкам во Владивостоке оказывалась на несколько суток раньше, чем в Артуре. Пришлось рисковать, ибо в гонке со смертью эти несколько суток могли оказаться решающей форой в пользу костлявой...

Сейчас на борту головного "Варяга", на 14 узлах бегущего сквозь ночь проливом Крузенштерна, в адмиральском салоне сидели двое. Вернее сначала их было четверо. Но когда Балк выяснил, что Кирилл Владимирович до сих пор ничего не знает об истинном происхождении "некоторых изменений в характерах" его и Руднева, он просто послал вице-адмирала "объясняться с его князем, так как со своим я уже все прояснил".

Столь вольным стилем общения он несколько шокировал обоих великих князей. Тем не менее, Кирилл послушно и молча проследовал за Рудневым в соседнюю командирскую каюту для объяснения, благо никто не мешал. Командир крейсера каперанг Степанов был наверху, в затемненной ходовой рубке крейсера, изготовившегося к отражению возможных минных атак.

А Василий с Михаилом продолжали свой нескончаемый спор о судьбах России, об армии, о прошлом и будущем. В общем, о жизни. Они уже давно перешли на ты если рядом не было посторонних, и сегодня "добивали" тему о психологии на войне. Вернее сегодня был бенефис Балка, постепенно, по мере увеличения количества выпитого, переходящий в монолог... Монолог даже не Кола - начальника охраны крупного олигарха, а капитана спецназа ГРУ Колядина, которого в Чечне уважали и свои, и чужие. Последние, впрочем, с оттенком некоторой боязни. Михаил уже понял, что в определенных моментах у его наставника прорывается "первая" личность, и сейчас жадно, стараясь не перебивать и не спугнуть, слушал голос из будущего. Он далеко не всегда и не со всем был согласен, но считал, что обязан сначала выслушать все до конца, и только потом делать выводы. Которые самому Балку иногда можно было и не озвучивать...

- Не скажи Михаил, с "врожденным русским бесстрашием" ты не совсем прав, - Балк задумчиво затянулся сигаретой, ему просто было хорошо в чистоте и уюте подрагивавшего на полном ходу крейсера, и он полностью расслабился, наверное в первый раз после выхода бронепоезда из Владивостока, - Абсолютно бесстрашный человек - это кандидат в психушку. Во-первых, страх есть у всех. Это примитивная биология, вернее биохимия даже, поэтому бесстрашных не бывает.

468