Одиссея "Варяга" - Страница 24

- Комендоры! Братцы! Это наш последний шанс показать японцам, на что способен наш старик "Кореец". Мы теряем пары, угольная яма левого борта и форпик берут воду. Но пока мы еще можем стрелять и попадать, мы должны сражаться! Не промахнитесь, ребята. Не посрамите! Не надо стараться выстрелить раньше "Чиоды", надо выстрелить точнее неё!

Против ожидания командира, левая погонная восьмидюймовка разрядилась в корму отходящего японца сразу после того, как он оказался в ее секторе действия.

"Вот, зараза, - подумалось Беляеву, - ну как можно было еще доходчивей объяснить, что надо попасть обязательно, а? Видать, сдали нервы у наводчика".

Однако комендор-сверхсрочник, кондуктор Платон Диких, не первый год наводящий левое носовое орудие и уже поучаствовавший в боевых действиях в 1901 году под Таку, прекрасно знал, что делает. В момент поворота "Чиода" идеально легла в прицел, ну грех было упускать такую возможность!

Это был один их тех редких случаев, когда сознательное нарушение прямого приказа командира шло на пользу делу, что и подтвердил через две секунды взрыв на корме "Чиоды".

Увы, за секунду до попадания японец успел ответить залпом кормовой и трех бортовых скорострельных стодвадцатимиллиметровок правого борта. Три попадания, пробоина в носу над самой ватерлинией, снесена дымовая труба, и самое главное - прямым попаданием выведена из строя та самая, так удачно выстрелившая напоследок левая восьмидюймовка. Из ее расчета выжила половина, из них невредимым не остался никто. Среди переживших бой был и получивший впоследствии за удачный выстрел Знак отличия Военного ордена третьей степени Платон Диких.

Лево на борт, пауза, последний выстрел из погонной пушки, и... Пожалуйте, к расчету! Садящийся носом, теряющий пар "Кореец" больше не боец.

Не важно, что первым восьмидюймовым снарядом, попавшим в ничем не прикрытую корму "Чиоды", повреждены рули, и крейсер врага неудержимо покатился в сторону берега, не важно, что вторым снарядом никуда не попали совсем, все это уже не важно. "Корейцу" осталось только красиво умереть. Беляев, сам встав к штурвалу, закладывая плавную дугу, конец которой упирался в середину многострадального, уже пробитого двумя минными взрывами, борта "Асамы".

- Все на корму! В машине, Иван Леонович, дайте на последок самый полный, не жалейте пара и вылазьте оттуда все, сейчас тряхнет так, что котлы полетят с фундаментов! В крюйт-камерах и вообще все кто есть внизу, свистать всех наверх! Заделку пробоин прекратить! Приготовиться к тарану, держитесь, черти, за что можете! После удара спускайте шлюпки, что уцелели. Первыми ссаживайте раненых! И гребите к берегу, японцам не до нас будет. Надеюсь...

Бутлеров! Александр Михайлович, дорогой! Как только команда сядет в шлюпки, зажигайте огнепроводной шнур. Не забыли, где конец, я надеюсь? И прыгайте после в катер. Берлинг должен подойти к борту. Ну, всем удачи! С Богом!

До своих паспортных тринадцати узлов изувеченному, теряющему пар и садящемуся носом "Корейцу" было уже не разогнаться, да и дистанция для этого была явно маловата. Дай Бог, чтоб набрали узлов восемь. Но почти полторы тысячи тонн, с восьмиузловой скоростью врезающиеся в борт, пусть даже бронированный - это страшно. И ничему их не остановить, особенно если эти полторы тысячи тонн имеют отрыжку прошлой эпохи - литой таранный форштевень. И уж тем более не мог его остановить последний залп "Чиоды". "Что для тигра лишняя полоска", некстати вспомнилась Беляеву услышанная в детстве индийская поговорка при очередном разрыве фугаса на корме...

С хрустом и скрежетом проламываемой и раздираемой стали, нос "Корейца" вошел в борт "Асамы" почти на полтора метра. Как ни странно, удар даже немного спрямил "Асаму", уменьшив ее крен. Но ненадолго. Уже подожжен запал и через пять минут "Кореец" сослужит последнюю службу Русскому флоту за свои честных шестнадцать лет. Разнеся сам себя, он проделает огромную дыру и в борту "Асамы", приведя ее в практически неремонтопригодное состояние по меркам спецов в области кораблестроения и судоремонта любой страны.

Но, кто знает, японцы люди упорные, если уж они смогли отремонтировать "Микасу" после взрыва погребов главного калибра...

У команды "Корейца" осталось примерно пять минут на эвакуацию с корабля. Некоторых особо азартных комендоров, продолжающих стрелять в упор по амбразурам асамовских казематов из револьверных 37-миллиметровок, офицерам приходилось силой отрывать от орудий и гнать в шлюпки. Катер под командованием варяжского минера Берлинга, доставивший мину к борту "Асамы" в начале боя, подошел к корме "Корейца" и стал принимать раненых.

После тарана с "Асамы" на время прекратился даже спорадический огонь из противоминного калибра, и с левого, неповрежденного борта стали, наконец, пытаться спустить шлюпки. Похоже, что до кого-то из уцелевших офицеров, наконец, дошло, что корабль тонет, и его уже не спасти, пора бы позаботиться хотя бы о спасении обученной команды. Поднять "Асаму" на этом мелководье после боя есть все шансы максимум за полгода, а вот подготовка новой команды займет побольше.

Тем временем по приказу лейтенанта Бойсмана матросы разобрали винтовки и вовремя: с борта "Асамы" засвистели пули "арисак". Завязалась спорадическая ружейная перестрелка.

Неожиданно к Беляеву, укрывшемуся от пуль за рубкой и наблюдающему оттуда за эвакуацией с корабля, подлетел матросик из расчета кормовой шестидюймовки.