Одиссея "Варяга" - Страница 229

229

Однако случайность попадания не сделала его последствия менее тяжелыми. Еще в начале боя японцы выложили в каземат к каждому шестидюймовому орудия по пятьдесят снарядов. На вопрос оторопевшего британского наблюдателя Пекинхема, который этот бой провел на "Идзумо", - "Зачем это делается?", последовали пространные рассуждения о том, что "уменьшение количества снарядов в погребах уменьшает вероятность подрыва крейсера в случае попадания торпеды или подрыва на мине". На самом деле, физическое состояние японских подносчиков снарядов и неудачная конструкция снарядных элеваторов, не оставляли шансов на поддержание нормальной скорострельности орудий без этой вынужденной меры. Но объяснять это занудному англичанину...

К моменту когда русский снаряд взорвался, частично проломив 25 миллиметровую крышу каземата, у верхнего кормового орудия оставлось еще восемь не расстрелянных с начала боя снарядов. Их детонацией разрушило крышу нижнего каземата, комендоры которого тоже не успели выпустить одиннадцать из заранее припасенных выстрелов. Кроме этого, вылетевшей от взрыва бронированной стенкой каземата снесло стоящее на верхней палубе третье шестидюймовое орудие. Наружная шестидюймовая броневая стенка каземата просто выпала в море, обнажив внутренности крейсера. "Токива" одним махом лишилась почти половины артиллерии среднего калибра левого борта. На совершенно не поврежденном еще минуту назад корабле весело разгорался пожар.

А на самом "Рюрике" сейчас пора было думать, как бороться с новой напастью - со стороны правого, изувеченного борта приближались японские бронепалубные крейсера. Первым по "Рюрику" открыл огонь "Такасаго", единственный из японских бронепалубников, имевший на борту пару восьмидюймовых орудий. Впрочем "иметь на борту" и "попадать при стрельбе" - две совершенно разные вещи. Для броненосных крейсеров водоизмещением порядка десяти - двенадцати тысяч тонн и русских шеститысячников легкое волнение моря - к вечеру посвежело, и волны разгулялись до двух баллов - не представляло проблем. Но для более мелких японских крейсеров, и такая волна мешала вести точный огонь с большой дистанции. Впрочем, осознав, что с "Рюрика" им отвечают всего-то одно восьмидюймовое и три шестидюймовых орудия, капитан первого ранга Исибаси смело пошел на сближение.

Приблизившись на 25 кабельтов, он повернул к противнику бортом, чтобы ввести в дело пятерку своих бортовых 120 миллиметровок, а также шестидюймовки и 120-мм орудия следующего в кильватере "Иосино". Четверка более медленных японских крейсеров под командованием "Нанивы" отстала примерно на три мили. Русские "Варяг" и "Богатырь", спешащие на помощь своему раненому товарищу, должны были сделать крюк, чтобы обойти свою и чужую боевые линии, соваться между линиями было равносильно самоубийству.

В рубке "Рюрика" Трусов лихорадочно пытался что-то объяснить стоявшему у рукояток машинного телеграфа старшему офицеру Хлодовскому. Наконец отчаявшись быть понятым, командир просто отодвинул подчиненого от единственного оставшегося средства управления крейсером. Трусов дал левой машине крейсера полный ход, и уменьшил до малого обороты правой. При заклиненном в положении "право на борт" руле, это действие позволило довольно быстро, на пяточке развернуть крейсер вправо.

Подобно хромому атакующему носорогу "Рюрик" развернулся к подходящей японской мелочевке левым, не стрелявшим и не поврежденным бортом. Закончив поворот, Трусов перевел рукоятки машинного телеграфа на "малый" и "средний" вперед, для левой и правой машин соответственно, что обеспечивало более менее прямолинейное движение крейсера. После этого он оскалившись, отчего снова открылась рана на щеке, махнул рукой старшему артиллеристу корабля. То, что на этот раз командир, махнув рукой в сторону противника, промычал "работайте головного", разобрали все. На беду Исибаси, командир "Якумо" не имел никакой возможности оповестить другие корабли о резко возросшей огневой мощности старого русского крейсера.

Первые залпы левого борта "Рюрика" не вызвали у японцев никаких опасений - первые три шестидюймовых снаряда легли перелетом, вторая и третья тройка - недолет (единственный дальномер был Барра и Струда разбит еще в середине боя, а микрометры не давали нужной точности, поэтому дистанция уточнялась пристрелкой полузалпами, кроме этого надо было внести поправки на крен самого крейсера). Следующие три тройки снарядов легли вполне прилично, окончательно уверив японцев, что больше орудий способных вести огонь на "Рюрике" нет. Тем большей неожиданностью стал для Исибаси залп пяти восьмидюймовок, комендоры которых сдерживались до момента определения точной дистанции. После дружного залпа все орудия левого борта перешли на беглый огонь, и до момента отворота "Такасаго" получил восьмидюймовый снаряд в нос и пару шестидюймвых впридачу. Еще один восьмидюймовый снаряд настиг уже уходящего от слишком опасно огрызающейся добычи японца...

Проектирование боевого корабля это всегда путь компромиссов, а если приходится иметь дело с заведомо уменьшенным водоизмещением при завышенных требованиях, то и подавно. Если заказчику непременно хочется втиснуть в четыре с небольшим тысячи тонн водоизмещения пару восьмидюймовок и десять 120 мм - гениальные инженеры на Эльсквикской верфи в Англии это сделают. Обеспечат они и скорость в 22 узла, пусть на форсированной тяге и ненадолго, но обеспечат. И запас угля для дальности плавания в 5000 миль втиснут, но... Но чем-то, все же, придется для этого пожертвовать. В случае с "Такасаго" в жертву были принесены мореходность и прочность конструкции корпуса. В истории, которую изучал Карпышев, "Такасаго" погиб от взрыва одной русской мины, хотя многие другие японские крейсера и даже миноносцы после подобных подрывов выживали.

229