Одиссея "Варяга" - Страница 139

139

Но часть "пассажиров" "Океана" на "Петербург" так и не попала. Некоторые, по специальности артиллеристы, были направлены на пароходы "Орел" и "Саратов", которым предстояло вскоре стать вспомогательными крейсерами. В завершении всей этой суматохи на причальной стенке остались четыре 45-ти калиберных шестидюймовки с боекомплектом, щитами, ЗИПом, а так же металлоконструкциями для подкреплений палубы и новых линий подачи, которые сгрузили с "Петербурга". Водворять их на канонерку предстояло силами ее экипажа, местного порта и прибывшей из Одессы бригады рабочих во главе с двумя инженерами.

Погрузка восьмидюймовых орудий заняла шесть часов, после чего русский пароход на всех парах понесся обратно в Одессу. Экономия на заказе дополнительных пушек обернулась потерей драгоценного во время войны времени и невозможностью нормально перевооружить остальные крейсера Владивостокского отряда. Попытка совместить в одном залпе орудия одного калибра, но разных систем, гарантированно привела бы к головной боли управляющего стрельбой артиллерийского офицера, но никак не к дополнительным попаданиям.

"Варяг" и "Рюрик" вместо современных скорострельных и дальнобойных орудий с длиной ствола в сорок пять калибров вынуждены были довольствоваться пушками прошлого поколения. "Россия" не получала дополнительных восьмидюймовок вообще. Единственным улучшением для них, и для остальных орудий системы Канэ, стали новые затворы, спешно заказанные Обуховскому заводу. С ними, по крайней мере, улучшалась скорострельность орудий, но дальность увеличить не было никакой возможности. Но и на их изготовление требовался еще минимум месяц.

Всю эту историю ни с того ни с сего вспомнил сейчас на борту "Лены" первый в мире оператор военной кинохроники Копаровский. Сам он услышал ее по пути через всю Россию от соседа по купе, лейтенанта-артиллериста со средиземноморским загаром, который и сопровождал орудия во Владивосток. На секунду отвлекшись, он чуть было не пропустил разворот "Богатыря" навстречу японцам, и удивленный возглас стоящего рядом командира корабля вернул его в реальность.

- Что, черт побери, они делают? - в голосе лейтенанта Рейна, казалось, звучала ревность, что кто-то может оказаться как бы ни большим сорвиголовой, чем он сам.

"Богатырь" тем временем, дождавшись очередного выстрела из пушки "Хасидате", рванулся на сближение. Творение германских инженеров под русским флагом неслось на противника по наиболее выгодному для него курсу - сближение с носа под острым углом. Этот маневр позволял "Богатырю" использовать всю артиллерию правого борта, но при этом выключал из боя почти все пушки японцев. Артиллеристы "Ицукусимы" не успели отреагировать на неожиданный рывок русского крейсера, и очередной снаряд-переросток рухнул в воду далеко за кормой "Богатыря". Теперь четыре корабля неслись навстречу друг другу с суммарной скоростью почти в тридцать узлов. Каждую минуту расстояние между кораблями сокращалось на полмили, и через две минуты расчеты японских 120-миллиметровок наконец-то дождались своей очереди принять участие в бою. Но еще через три минуты командиру идущей головной "Ицукусимы" стало ясно, что шесть японских 120-миллиметровок (БАМС! Визг осколков по броне рубки, столб зеленоватого дыма на носу, так - уже пять) - совершенно неадекватный ответ восьми русским шестидюймовкам. Он поднял сигнал "к повороту право на борт" и, не дожидаясь, когда следующие за ним корабли отрепетуют, что тот разобран, отдал приказ рулевому - "право на борт".

Через пять минут все три корабля легли на новый курс, и теперь могли вести огонь из шести орудий каждый. Однако Стемман, вполне резонно посчитав, что задача временно выполнена, и сам приказал отвернуть от противника. Действительно - японцы сейчас на курсе, который не приближает, а с каждой секундой отдаляет их от охраняемого транспорта, зачем терпеть огонь противника? На сближении и отходе "Богатырь" добился пяти попаданий - четыре в "Ицукусиму", одно в "Хасидате". Сам он получил два 120-миллиметровых снаряда. Итог вылазки - выиграно минимум сорок минут, "Ицукусима" потеряла еще одно орудие, другой снаряд, попавший в барбет, отрикошетил и разорвался на верхней палубе, красиво разбросав сложенные в середине корпуса шлюпки. Еще два разворотили ей борт в метре над ватерлинией. "Богатырь" отделался пробоиной в носу и взрывом на броне носовой башни.

Крупнокалиберные орудия "Сим" в который раз продемонстрировали свою полную несостоятельность - несмотря на сближение до двадцати пяти кабельтовых, их устаревшие механизмы наведения не смогли обеспечить захвата быстро перемещающегося крейсера. Не удивительно - они проектировались для поражения столь же древних и неторопливых китайских броненосцев, единственный выживший из которых сейчас тщетно пытался догнать отряд "Сим". Да и сами "Симы" были абсолютно неправильной платформой для столь крупных пушек - их трясло на скорости, валяло на волне, валило в крен на циркуляции, да и просто вращение столь массивного орудия при наведении на цель, отстоящую от оси корабля более чем на два десятка градусов, вызывало легкий крен, что тоже не способствовало снайперской стрельбе.

"Богатырь", отбежав на полном ходу на полсотни кабельтовых, лег на другой галс, уравнял ход с японцами и прекратил огонь. Удивленный паузой в обстреле Катаока не мог даже представить, что русские решили посреди боя пробанить орудия правого борта и обеих башен. Поэтому перерыв в стрельбе "Богатыря" был отнесен на якобы полученные им серьезные повреждения, информация о чем и была занесена в рапорт о бое, а оттуда попала в японский официоз "Описание военных действий на море в 37 г. Мейдзи".

139